* * *
Все к нам приходит от Бога:
Речка, небес синева,
Пыльная эта дорога,
Эта густая трава,
Тучи, что кучатся строго,
Молнии острие...
Все к нам приходит от Бога,
Только лишь от Него.
* * *
Ты уже не сумеешь вернуться,
Как вернуть не сумеем мы дни;
Это тем, кто останется, грустно,
Потому что уйдут и они.
Только те, кто остался, плачут,
Кто ушел, тот не ведает слез...
Ах! Какое заката пламя!
И притихший под вечер погост!
И река присмиревшая возле,
И тропы непотерянный след...
Показались небесные звезды,
Чем темнее, тем ярче их свет.
* * *
В густых кустах пичуга пинькала,
В траве ручей блистал слюдой.
Ты убегала, как тропинка,
А я, конечно, за тобой.
И луг был желтым от купавок,
И небо — словно васильки;
Надежда радостью не стала,
Нет продолжения строки.
И на стекле застыли капли,
И серой ниткой день прошит.
По небу ветер тучи катит
И ветки ивы тормошит.
* * *
В траве цветет цветок лиловый
У луга, где не видно троп;
Нет выпаса здесь для коровы,
И близко не растет укроп.
Здесь много света, даль открыта,
Природа лучше, чем в кино,
Кусты напоминают крылья,
Но улететь им - не дано.
Здесь лжи нет, зависти прогорклой,
А если окрик — птичий крик.
Цветок лиловый на пригорке
Быть незамеченным привык.
* * *
Костер погас, остался пепел,
Полдневный ветер – на замок.
Вдали прокукарекал петел,
Но спохватился и замолк.
А здесь, на этом костровище,
Другому пламени порхать,
Сгорать кокоры корневищу,
Ее подсохшим потрохам.
И блики поплывут по речке,
Гречишки от течения дрожь.
Да, будет здесь костер, конечно,
Но тот — сгоревший, не вернешь.
* * *
Как много желаний и гула
Несносных для песен души.
Не будет весёлых прогулок
Под вечер в приятной тиши.
Ах! грубые эти заботы -
Поклонницы жадных телес,
Запутан ты ими, замотан,
Для слов поднебесных исчез.
Но эти тяжёлые звуки
Их только и смог ты достичь.
И снова потеряны сутки,
Частицы надежды опричь.
* * *
Ты далеко от суеты
Литературных треволнений,
Не стал пред славой на колени,
Ты рвешь безвестности цветы.
Да все мы будем там — в тиши:
И безудержно знаменитый,
И беспричинно позабытый,
Хоть так, хоть этак вороши.
Кому завидовать — вопрос;
Тому ль, кто был игрушкой славы,
Или тебе, друг нелукавый,
Что ни шумя свечу пронес?
* * *
Маньяки всех мастей и убийцы,
Прочий мусор, а так же отходы,
Отходить не желали от моды
Этой адской, им в оной сидится.
Да, всегда суетились здесь мыши,
Не желали исчезнуть и змеи.
Чем злодеи сильней были, выше –
Преступления были страшнее.
* * *
Рассуждения забудем –
Где мы после смерти будем.
* * *
И умненький, и глупенький;
Талантливый и нет —
Уйдут дорогой гулкою,
Оставят этот свет;
Ни звука и ни строчечки
Оттуда не пришлют:
Наверно, им не хочется
Свой нарушать уют.
Наверно, там приятнее
В сто восемьдесят раз,
И с крыши дождь не каплет,
Не сломан унитаз.
А тем, кто в пекле адовом —
Приходится визжать, —
Они сбежать и рады бы,
Но силы нет — сбежать.
ЧЕЛОВЕК
Не раз ты падал с пьедестала,
Но вновь всходил на пьедестал.
И все же меньше тайн не стало,
И мир понятнее не стал.
Все крутится вокруг корыта,
И развлечения вокруг.
Вновь открываем, что закрыто,
И забываем прошлый звук.
Такой народец мы несносный:
Что мудрость, что угрозы гроз:
Не видим, что у нас под носом
Стремясь забраться выше звезд.
* * *
Пусть ты наделен волей,
Которая крепче стали, —
Тебе подчиняются волны
И гор разношерстное стадо.
Ты метишь себя в боги,
В надменности обитаешь,
Чужие тебя боли
Не трогают даже краем.
И, все-таки, ты — калека,
Это понять вызрей:
Ничтожество человека —
В краткости его жизни.
|
